Главная                                            У меня небыло юности                               Статьи

 

  “Секрет сексапильности Софи Марсо в ее доступности”. “Публика обожает Софи, потому что та - прекрасна и проста душою”. “Софи - это такая здоровая французская красавица. Гантели, тренажеры, пробежки, презрение к диетам”. Так говорят французы, которых роскошными внешними данными не удивишь. Но достаточно ли этого для того, чтобы считаться не просто очень красивой женщиной, а своеобразным образцом француженки? Именно это я хотела выяснить в небольшом кафе “Авеню Монтень”, сразу же после первого показа нового фильма с участием Марсо - “Верность”.

    

  Ожидая Софи, я вдруг вспомнила, как однажды она прилетела (буквально в голубом вертолете) на Каннский фестиваль, где должна была говорить речь и вручать со сцены каннские призы. Для Канн эти моменты - святые. Они репетируются, “прогоняются”, и на премьере речь должна произноситься с точностью до вздоха. Ну, репетицией Софи, естественно, манкировала. Прилетела на вертолете, побежала гримироваться и мерить платья. В Каннах нет проблем ни с платьями для звезд, ни с бижутерией - и то, и другое предоставляется агентами кутюрье бесплатно. Ну так Софи и выбрала одно, от своего любимого Эммануэля Унгаро. И вот соблазнительнейшая Марсо, в этом лилово-серебристом платье с разрезом до бедра, поднимается на сцену и начинает говорить... о проблемах больных детей.

 

  - Вы тут со своими призами, а там, за стеной дворца, - другая жизнь.

 

  За кулисами обомлели. Кристин Скотт-Томас, главная распорядительница Каннского фестиваля, выскакивает на сцену и твердой рукой вынимает микрофон из рук Софи, прерывая ту на полуслове. Пресса в восторге! Потом Софи оправдывалась, что, мол, и не нюхивала кокаину (как все почему-то сразу решили), а просто была в особом настроении - потому что прилетела на Каннский фестиваль прямиком из “Арк-ан-съель” (“Радуга”) - коммуны для больных детей с разными психическими отклонениями, над которой Софи Марсо взяла шефство. И вот когда, через какой-то час с небольшим, она прилетает на вертолете в Канны и видит всех этих благополучных, сытых, лощеных звезд... Ей хочется им такое сказать!.. Теперь вы понимаете, за что можно любить Софи.

 

  - Софи, у вас очень романтичный образ - это только кино? Или жизнь тоже?

  - Романтизм - это вообще... жизнь, смерть, ты убиваешь там, или ты совершаешь самоубийство...

    

  - ?

  - В кино, я имею в виду. Проблема в том, что в современных фильмах этого нет. Это не тот романтизм, который, ну, знаете... Полицейская кутузка, вещи дурного вкуса, как я нахожу.

   

  - А вот фильмы с вашим участием почти никогда не представляются в программе Каннского фестиваля.

  - Ну да. Ни Каннского, ни Венецианского. Но заметьте, когда я не появляюсь на Круазетт, они в ярости!

    

  - То есть вам не нравится приезжать туда без ничего, просто так?

  - А что? Я приезжаю на пару дней, у меня красивое платье, я поднимаюсь по лестнице по этой, фотовспышки, ну... “Как ваши дела?” И - я могу быть свободна, пойти пропустить стаканчик в баре отеля “Мажестик”, чтобы вообще вынести все это.

    

  - Вот раньше вы пели... А теперь больше нет. Почему?

  - Не могу сказать, что публике очень уж этого хочется, а? Ха-ха!

    

  - Кто писал музыку и слова ваших песен?

  - Это был такой тандем - Этьенн Рода и Жиль-Франк Лангольф. Через два года этот же тандем “запустил” Ванессу Паради. Я знала ее, когда она была еще маленькая. Сидела себе на табурете, такая абсолютно спокойная и уверенная в себе.

    

  - Вы не поете, зато про вас поют. В какой-то эстрадной песенке речь идет, кажется, о грудях Софи Марсо?

  - Существуют другие песни, которые доказывают, что можно говорить о вещах более элегантным, изящным образом. И без того, чтобы петь про мои груди.

    

  - А как вы относитесь к прессе, которая вас обожает - то есть обожает вмешиваться в вашу жизнь и описывать ее?

  - Ну а как я могу к ней относиться, а?

 

  Вообще-то закон защищает частную жизнь. К тому же со мной, вы знаете, бедные папарацци скучают. У меня ведь абсолютно несенсационная жизнь. Разве что когда я рожала, они на целую неделю буквально прилипли к окошку моей палаты, так что даже покидать госпиталь мне пришлось по подземному ходу!

    

  - А как вообще происходит ваша повседневная жизнь в Париже? Ну вот вы встаете... Во сколько, кстати?

  - В полвосьмого, вместе с сыном.

 

  Я готовлю его в школу, мы с ним вместе завтракаем, я его отвожу в школу и потом, с девяти утра, я работаю для себя. Я не полуночница. Я предпочитаю работать днем. А ночью я сплю, потому что у меня длинные-длинные трудовые будни, вот. Сон вообще для меня очень важен.

    

  - Да, надо признать, что вам есть чем заняться!

  - Я люблю заниматься своей жизнью.

 

  Меня интересует в ней все. И много есть такого, чем я могла бы подзаняться, да. Я бы хотела иметь еще больше времени, чтобы делать еще много всего. Вот у меня ребенок, которого я обожаю, у меня профессия, которую я обожаю, мои дискуссии с Анджеем, которого я обожаю...

 

  Анджей Жулавский - муж Софи Марсо на протяжении последних шестнадцати лет и режиссер многих фильмов с ее участием. У них довольно большая разница в возрасте: Жулавскому пятьдесят восемь, Софи тридцать четыре. У Анджея двое взрослых детей от первого брака, с Софи у него общий сын Винсен, который родился, когда Софи исполнилось двадцать восемь, что, по ее собственному признанию, “было несколько рановато, ведь мы рассчитывали завести ребенка только года через два, но так уж случилось”. Весь мир тогда запомнил образ роскошной Софи на сносях в ярко-красном платье от Унгаро. Софи тогда приехала на Каннский с собственноручно снятым короткометражным фильмом - впрочем, больше она к опыту режиссуры не возвращалась.

 

  С мужем у них квартира в Париже и дом в Варшаве. Если у Софи период, когда она не занята в съемках, они с мужем уезжают в Польшу - Анджей пишет, а она превращается в домохозяйку. (Жулавский считается не только вполне успешным во Франции режиссером, но и вполне успешным в Польше писателем.) “У нас такой договор, - рассказывал мне однажды Жулавский. Если Софи снимается где-то вне Парижа, то следую за ней, занимаюсь ребенком, пишу свои романы. А если я что-то делаю - тут уж Винсеном занимается Софи”. Жулавский снимает фильмы довольно редко. Его последняя пауза длилась девять лет. А потом он отошел от письменного стола и сделал фильм “Верность”, встреченный прессой довольно радостно, - римейк известной и снятой-переснятой “Принцессы Клевской”. Жулавский переделал сюжет на современный манер, не скрывал при этом, что и идея была Софи, и снял-то он свой фильм больше ради нее. Чтобы наиболее выигрышно показать миру ее красоту и талант. Но на то он и муж.

    

  - Вот вы уже 16 лет вместе с Анджеем... Никогда не думали о разводе?

  - Нет, это вещь, которую я даже не могла бы себе представить.

    

  - Должно быть, вы будете переживать, если новый фильм Жулавского опять “не получился” - по мнению прессы, разумеется.

  - (Без малейшего напряжения.) Да кто вам вообще сказал, что жизнь проста?

 

  Конечно, когда у тебя нет явного успеха, это ощущение темноты... Но вы ведь не живете с кинокритикой, вы живете у себя дома. На то и дана вам жизнь в паре, чтобы вы могли переносить такие трудные моменты. И вы увидите, некоторые его фильмы - из тех, которые сегодня пресса преследует, - через десять лет станут культовыми фильмами молодых режиссеров!

    

  - Анджей - главный мужчина вашей жизни, это ясно. Вы можете сейчас сказать: он повлиял во мне на то-то и то-то?

  - Он на все повлиял!

 

  Без Анджея в моей жизни было бы, может быть, все то же самое, но... Я как бы осталась с массой неоткрытых дверей, понимаете? Он сэкономил мое время - очень! К тому же я встретила его в том возрасте, когда мы очень... податливы. Ковкий металл. Люди нуждаются в том, чтобы кто-то орошал их. Слушал их. Понимал их. Это так важно.

    

  - Поговорим о вашей молодости, то есть, извините, о юности. У нас ведь для молодежи журнал. Вы действительно начали так рано, что, можно сказать, вся ваша жизнь протекла на экране, перед глазами публики!

  - Я актриса, мне нравится, когда на меня смотрят. И, мне не стыдно это сказать, я - ничто, я существую только в глазах другого. Я пробираюсь в их жизнь, в вашу жизнь, в жизнь моей публики. Я - фантом. Но в то же время у меня, конечно, есть и мое собственное “я”. Так, кажется, это психоанализ начался, прям точно! Ха-ха...

    

  - А что, очень интересно... Ну давайте закончим каким-нибудь пассажем о вашей трудовой юности.

  - Я постоянно снималась.

 

  У меня, знаете, не было юности в этом смысле. И иногда, когда я расстроена, я говорю себе: ну вот, смотри, у тебя и юности толком не было!!! Мне становится саму себя так жаль, так жаль... Но! Невозможно же все иметь в этой жизни.

 

Киноман (2001 год)